Разговоры о том, из чего состоит Россия: о нашем культурном наследии, которое мы не всегда замечаем, о том, из чего складываются разные идентичности на территории нашей страны, о ценностях вокруг нас, которые надо научиться ценить, от заброшенных церквей до индустриальных заброшек, от деревенского экзорцизма до кавказского шансона.
Ведущие — антрополог Дмитрий Опарин и журналистка Мария Семендяева.
Часто, когда говорят про «русский стиль» в искусстве, подразумевают Билибина, кокошники, узорочье — в общем все, что стало модно и популярно в эпоху национального подъема рубежа веков. В советское время эта эстетика была переработана и стала штампом, который замещает собой великое разнообразие русской культуры и культур народов России. Все
Часто, когда говорят про «русский стиль» в искусстве, подразумевают Билибина, кокошники, узорочье — в общем все, что стало модно и популярно в эпоху национального подъема рубежа веков. В советское время эта эстетика была переработана и стала штампом, который замещает собой великое разнообразие русской культуры и культур народов России. Все оно как бы схлопывается в образ русской красавицы в кокошнике. Однако не все жители страны идентифицируют себя как носители кокошников. Тем более что кокошники, вообще говоря, тоже бывают очень разными.
Уральская художница Алиса Горшенина (Alice Hualice) объединяет в своих работах уральский фольклор, древнеегипетских богов, славянские костюмы, заброшенные деревни, тюркские мотивы, шьет маски и костюмы для театра, фотографирует и мечтает о мастерской в родной деревне Якшина. Мы поговорили с ней о том, как в деревне относятся к современному искусству, влияет ли на художника место, в котором он живет, и почему московские художники не «региональные», если Москва — тоже российский регион.